Черная сотня. Историческая энциклопедия - меньшиков михаил осипович

К счастью, пуля лишь ранила публициста. С 1900 Меньшиков уже фактически заведовал «Неделей», успевая активно сотрудничать в газете «Русь», журнале «Русская мысль» и др. Он быстро становится известным журналистом, знакомится и ведет активную переписку с крупнейшими писателями-современниками: Н. С. Лесковым, Ф. М. Достоевским, Л. Н. Толстым, А. П.Чеховым, которые в один голос отмечали его талант публициста. Будучи в то время под влиянием нравственных идей Л. Н. Толстого, публицистика Меньшикова носила весьма морализаторский характер. Эти статьи, написанные им для «Недели», издавались также и отдельными книгами: «Думы о счастье», «О писательстве», «О любви», «Критические очерки», «Народные заступники». После прекращения издания «Недели», в 1901 А. С. Суворин пригласил Меньшикова в штат своей газеты «Новое время». В ней он стал вести рубрику «Письма к ближним», а вскоре при содействии юриста А. Ф. Кони получил разрешение на выпуск ежемесячного издания под тем же названием. Он получал большую корреспонденцию с мест в свой адрес и принимал многочисленные визиты домой людей всех рангов и сословий от рабочих и крестьян до генералов и министров. В их числе оказались и главы двух русских правительств — С.Ю.Витте и П. А. Столыпин. Первый просил составить один из вариантов проекта будущего Манифеста 17 октября 1905, а второй «едва ли не умолял взять деньги и возглавить издание общерусской национальной газеты». От последнего предложения Меньшиков отказался в пользу «Писем к ближним». Именно в этих «Письмах», печатавшихся вплоть до закрытия газеты в 1917, на протяжении 16 лет происходила кристаллизация мировоззрения Меньшикова. В 1908 Меньшиков стал одним из инициаторов создания ВНС. Он же дал название Союзу, разработал его программу и устав.«Мысль о создании такой партии, — без ложных экивоков подчеркивал он сам, — приписывается мне». Именно под влиянием национальной публицистики Меньшикова, по заверениям кн. А. П. Урусова, сложилась национальная группа в Гос. Думе, отпавшая от фракции правых. Действительно, на протяжении 1906–1908 Меньшиков опубликовал серию статей, в которых последовательно обосновывал тезис «о необходимости создания русской национальной партии», не похожей как на «инородческое кадетство», так и на черносотенство.«Русские так называемые «черносотенные» организации лишь грубый черновик нового движения», — писал Меньшиков. Целью ВНС, как считал Меньшиков, должно было стать создание «национальной аристократии» и «патриотического среднего класса». С 1908 Меньшиков являлся членом Главного Совета ВНС, а в 1909, совместно с П. Н. Крупенским, стал инициатором создания ВНК. Во время борьбы за лидерство в ВНС между кн. А. П. Урусовым и П. Н. Балашевым, поддерживал первого, однако, когда линия Балашева на превращение ВНС из элитарной партии в массовую возобладала, Меньшиков «поступился принципами» и остался в Союзе. Являясь активным деятелем ВНС и ВНК, Меньшиков основное внимание уделял разработке понятия «русский национализм», однако сводить его публицистическую деятельность только к этой проблеме едва ли правомерно. Его общественно-политическим идеалом, который сложился в к. XIX в., была крепкая монархическая власть с парламентским представительством и определенными конституционными свободами, способная защищать традиционные ценности России и оздоровить народную жизнь. Отвергая деятельность революционных организаций как партий «русской смуты», Меньшиков одновременно выступал противником Черной Сотни, считая черносотенцев теми же революционерами, только справа. Впрочем, не во всем понимая позицию черносотенцев и не разделяя некоторые их положения, Меньшиков был честен в отношении право-монархистов и не отказывал им в заслугах перед Отечеством.«Непростительно забыть, — писал он в 1911, — какую роль сыграли, напр., покойный Грингмут в Москве или Дубровин в Петербурге было бы черной неблагодарностью забыть, что наши национальные начала были провозглашены еще задолго до возникновения партии националистов — именно такими «черносотенными» организациями Петербурга, каково Русское Собрание и Союз г-д Дубровина и Пуришкевича. Если серьезно говорить о борьбе со смутой, действительной борьбе, не на живот, а на смерть, то вели ее не киевские националисты, а петербургские и московские монархисты». Меньшиков никогда не был политиком в строгом смысле этого слова, а был лишь журналистом, желавшим, чтобы его читало как можно большее число людей. В связи с этим для него была характерна частая смена взглядов. В 1906 во время революционного подъема Меньшиков доказывал, что только либеральная кадетская партия принесет России спасение, а через год сделался ее ярым противником. Порой он выказывал столь левые идеи, что ему пришлось даже выйти из состава Русского Собрания.

Он выражал сочувствие I Гос. Думе, но, по мере успокоения обстановки в стране, стал поносить гг.«освободителей и революционеров». В 1909 Меньшиков ратовал за куриальную систему выборов для Западной Руси, а в 1911 вновь перешел в лагерь противников Столыпина и стал критиковать как идею западного земства, так и своих товарищей по ВНС, поддержавших премьера. Не желая видеть в подобных действиях измену национальному делу, А. И. Савенко объяснял их тем, что «настроенный в данном случае злостными людьми», Меньшиков «просто не давал себе отчета в том, о чем он говорил». Политическую переменчивость Меньшикова отмечал Витте как в вопросе о Русско-японской войне, так и относительно реформ государственного устройства. О непостоянстве политических пристрастий Меньшикова писали Б.М.Юзефович и Савенко. Последний вообще считал, что Меньшиков «более поэт, чем публицист», к тому же «кабинетный человек, замкнувшийся в своем царскосельском полууединении». В своей характеристике Меньшикова Савенко привел характерный отзыв о нем одного из политических деятелей: «...Если он сегодня распинается за какую-нибудь идею, то это еще не доказывает, что через неделю он не будет с таким же азартом оспаривать ее...». Поэтому Меньшикова нельзя в полной мере назвать ортодоксальным националистом, а его взгляды считать взглядами ВНС. Об этом заявлял и сам Меньшиков: «Я никогда не говорю от лица национальной партии, а выражаю свое личное мнение». Тем не менее, в глазах общественности Меньшиков и националисты ассоциировались как нечто единое, что вынуждало последних делать заявления о том, что большая их часть «тяготится ферулой Меньшикова и не желает терпеть его притязаний на руководство национальным союзом и национальной фракцией». Эта ситуация особенно обострилась после объединения думской фракции националистов с умеренно-правыми. Меньшиков одним из первых публицистов заговорил о необходимости изучать «национализм» как понятие и как явление на научном уровне. Размышляя над тем, что такое нация, он исходил из убеждения, что ни религия, ни политическое устройство, ни язык не являются в данном вопросе определяющими. В своем определении нации Меньшиков исходил не из внешних описательных факторов, а из самоощущения человека: «Нация — это когда люди чувствуют себя обладателями страны, ее хозяевами... Какая бы группа ни соединилась для защиты и бережения основных прав человека, — утверждал он, — она становится нацией». Национализм же с точки зрения Меньшикова являлся естественным проявлением инстинкта самосохранения нации. Разумеется, Меньшиков имел и собственные четкие представления о том, каким должен быть «русский национализм»: Во-первых, с точки зрения Меньшикова, это национализм принципиально не агрессивный: «Наш, русский национализм, как я понимаю его, вовсе не воинствующий, а только оборонительный, и путать это никак не следует». Во-вторых, им предполагалась возможность органичных и неорганичных решений национального вопроса для тех или иных многонациональных, взаимодействующих сред: «Мне лично всегда было противным угнетение инородцев, насильственная их русификация, подавление их национальности... Я уже много раз писал, что считаю вполне справедливым, чтобы каждый вполне определившийся народ имел на своих исторических территориях все права, какие сам пожелает, вплоть хотя бы до полного отделения». Но совсем другое дело — полагал Меньшиков — когда тот или иной «малый народ» захватывает «хозяйские права на нашей исторической территории»: «Мы вовсе не хотим быть подстилкой для целого ряда маленьких национальностей, желающих на нашем теле располагаться и захватывать над нами власть. Мы не хотим чужого, но наша— Русская Земля — должна быть нашей». В-третьих, Меньшиков был твердо убежден и не уставал повторять, что главное для жизни и самосознания народа — не политический национализм (платформы и программы партий), а культурный — возрождение народного творчества в жизнеспособных традиционных формах. В 1916 в статье «Что такое национализм?» Меньшиков сделал попытку подвести итог своим размышлениям в области национальной философии: «Так как в последние десятилетия мне приходилось более других публицистов писать о национализме и так как мое имя связано с учреждением так называемой Национальной партии в России, то я нахожу вынужденным, — заявляет Меньшиков, — отгородиться от крайности национализма, доводимого некоторыми русскими людьми до абсурда... Я настаиваю на том, что и отдельный человек, и вся народность своею гордостью должны считать не сохранение статус-кво, а непрерывный в пределах своей природы прогресс». А в дневниках 1918, в последние месяцы перед арестом и гибелью, Меньшиков записал уже следующее: «Мы еще во власти невежественных суеверий, и все еще немец кичится тем, что он немец, а индусу хочется быть индусом. Но это быстро проходит. Суеверие национальности пройдет, когда все узнают, что они — смесь, амальгама разных пород, и когда убедятся, что национализм — переходная ступень для мирового человеческого типа — культурного. Все цветы — цветы, но высшей гордостью и высшей прелестью является то, чтобы василек не притязал быть розой, а достигал бы своей законченности. Цветы не дерутся между собою, а мирно дополняют друг друга, служа гармонии форм и красок». Вот таким было завершение многолетней эволюции взглядов публициста. Однако проблемы национализма не были единственным вопросом, волновавшим Меньшикова. Он обращался к широкому кругу духовно-нравственных, культурных, социальных, политических, экономических, бытовых и других вопросов. Меньшиков предвидел неоднозначность научно-технического прогресса и предупреждал о его опасных сторонах.«Человек вошел в родную природу, как палач, — с горечью замечал он, — и гневная, умирая, она дохнула на него смертью. Девятнадцатый век создал множество искусственных, чаще всего излишних средств жизни, но загубил целый ряд естественных и необходимых». Основную проблему развития наук и производства Меньшиков видел в том, что «внимание человеческое» напряженно обращается «на тысячи вещей вне человека и слишком мало внутрь его».

В самом начале XX в. Меньшиков констатировал уже как факт, что «сжав себя в гибельных для тела и духа условиях искусственной культуры, человек обрек самый дорогой предмет в природе — самого себя — на искажение, на регресс». Удивительна прозорливость Меньшикова и в критике социализма. Он признавал, что социалистические идеалы «высоки и святы, но лишь пока достигаются добровольно», а если к святости станут принуждать насильно, «это будет худшим из рабств». «Успехи социализма» Меньшиков объяснял «упадком личности».«Для обессиленных, обесцвеченных, измятых душ из всех состояний самое подходящее — рабство, и XX век, вероятно, для многих стран осуществит эту надежду». Прекрасно описан Меньшиковым и механизм превращения человека в «винтик» тоталитарного общества: «Когда от человека отойдет забота о самом себе, когда установится земное провидение в виде выборного или иного Олимпа земных богов, тогда человек окончательно превратится в машину. За определенное количество работы эту машину будут чистить, смазывать, давать топлива и т. п. Но малейшее уклонение машины от указанной ей роли встретит неодолимые преграды. Меня лично, — заключал он, — эта утопия не прельщает». Рассматривая проблему соотношения власти и народа, Меньшиков писал: «Идея борьбы чрезвычайно привлекательна в эпохи смут: сначала борется власть с народом, затем народ с властью, и, в конце концов, обе стороны лежат в развалинах». За четыре года до 1917 Меньшиков предостерегал, что «и бессильное правительство, и бессильное общество со всем багажом речей, деклараций, программ, политических статей рискуют наконец быть смытыми поднимающеюся снизу грязной анархией. Если сейчас «нет власти», то необходимо сделать, чтобы она была... Если подвыпивший кучер, допустим, свалился с козел — смешно философствовать о предоставлении инициативы лошадям... Я думаю, власть по своей природе ничем незаменима. Как все необходимое, она непременно должна быть на своем месте, иначе пиши пропало!» После революционных событий 1917 Меньшиков разочаровался в Царской Династии. Он писал о себе, что «отшатнулся и от старой разлагающейся власти и от пролетарской претензии на ее наследство». Он готов был смириться даже с немецким завоеванием, ведь все равно независимость России, по его мнению, «была фикцией», так как русские находились «в рабстве немецкой же династии, притом выродившейся и бездарной». В марте 1917 он публикует в «Новом времени» ряд статей («Жалеть ли прошлого?», «Кто кому изменил?» и др.), в которых всю вину за разразившуюся революцию Меньшиков возложил на Императора Николая II Александровича и его окружение.«Была измена, но со стороны монархии, со стороны самодержавия, преступно обманувшего народ», — писал в это время Меньшиков. После отстранения Меньшикова от работы в «Новом времени» и закрытия газеты, он с семьей переехал на дачу на Валдае, практически полностью лишившись средств к существованию. В поисках заработка ему пришлось устроиться на работу конторщиком. Меньшиков стал одной из первых жертв красного террора. 14 сент. 1918 он был арестован новгородской ЧК и обвинен в участии в «монархическом заговоре», главой которого он якобы являлся.«Обвинение сплошь ложное, — отмечал Меньшиков, — но они ищут не правды, а мести».«Члены и председатель Чрезвычайной следственной комиссии евреи и не скрывают, что арест мой и суд — месть за старые мои обличительные статьи против евреев», — писал 19 сент. Меньшиков из заключения своей супруге. А за день до расстрела он написал своей семье следующие строки: «Запомните — умираю жертвой еврейской мести не за какие-либо преступления, а лишь за обличение еврейского народа, за что они истребляли и своих пророков». 20 сент. 1918 как «черносотенный публицист» Меньшиков был расстрелян на берегу Валдайского озера на глазах у жены и шестерых детей (старшей из которых было 10 лет). Похоронен на кладбище возле храма св. апостолов Петра и Павла г. Валдая Новгородской губ. Посмертно реабилитирован в 1993.

Соч.: По портам Европы. 1878–1879. Очерки заграничного плавания на фрегате «Князь Пожарский». Кронштадт, 1884; Думы о счастье. СПб., 1898; Дети. СПб., 1899; О писательстве. СПб., 1899; Критические очерки. Т. 1–2 М., 1899–1902 ; Народные заступники. СПб., 1900; Начала жизни. Нравственно-философские очерки. СПб., 1901; Выборный подлог. Екатеринодар [1906]; Красное знамя. Б.м., 1906; Нация — это мы. Екатеринослав, [1906]; Письма к ближним. СПб., 1906–1916; Новый и старый национализм. СПб., 1907; Древние документы по еврейскому вопросу. Харьков, 1908; Успехи национализма. СПб., 1909; Из писем к ближним. М., 1991; Выше свободы: Статьи о России. М., 1998; О любви. Ставрополь, 1994; Думы о счастье. Ставрополь, 1995; Письма к русской нации. М., 1999; Национальная империя. М., 2004; Реакция на убийство Николая II. Страницы из дневника (Зачем эта кровь?) // Русский вестник. 1991. № 20; Праведники и пустосвяты; Национальная комедия // Московский журнал. 1993. № 7; Сироты Верещагина // Там же. 1993. № 8; Из статьи «Чиновники и герои» // Там же. 1993. № 9; Быть ли России великой // Там же. 1993. № 11; В Москве // Наш современник. 1997. № 9; Выше свободы. М., 1998; Кончина века. М., 2000; Вечное воскресение: Сб. ст. о Церкви и вере. М., 2003; Национальная Империя: борьба миров; цивилизация в опасности; Россия прежде всего. М., 2004 и др.

Лит.: Воспоминания Ольги Михайловны Меньшиковой // Московский журнал. 1999. № 6–7; Гумеров А. А., при участии Поспелова М.Б. Меньшиков М. О. // Русские писатели. 1800-1917. Биографический словарь. Т. 4. М., 1999; Коцюбинский Д.А. Русский национализм в начале ХХ столетия. Рождение и гибель идеологии Всероссийского национального союза. М., 2001; Лукоянов И. В. Меньшиков М. О. // Отечественная история с древнейших времен до 1917 г. Энциклопедия. Т. 3. М., 1994; Распутин В. На круги своя // Выше свободы: Статьи о России. М., 1998; Репников А. В. М. О. Меньшиков — возвращенное имя // Международный сборник научных трудов 1999. Москва — Смоленск — Луганск, 1999; Его же. Меньшиков Михаил Осипович (1859–1918) // http://www.pravaya.ru/ ludi/ 450/348; Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв. Вып. 4: М. О. Меньшиков. Материалы к биогр. М., 1993; Савенко А. И. Мысли и впечатления // Подолянин. 1911. 16 апреля; Санькова С.М. Всероссийский национальный союз: образование и деятельность. Дисс... канд. ист. наук. Орел, 2001; Смолин М.Б. Апология русского империализма // Национальная империя. М., 2004; Его же. Меньшиков Михаил Осипович // Святая Русь. Большая Энциклопедия Русского Народа. Русский патриотизм. М., 2003; Сохряков Ю. И. Национальная идея в отечественной публицистике XIX — начала XX вв. М., 2000; Шлемин П. И. М. О. Меньшиков: мысли о России. М., 1997; Юзефович Б. Меньшиков о гр. Витте. Б.г., б.м. А. Иванов, С.Санькова